Осенью 1937 года в особняке купца Сачкова на улице Льва Толстого было убито более 300 ульяновцев. Теперь в этом здании живет симбирский митрополит, и это так же странно, как если бы московский патриарх жил на Лобном месте.

26 сентября 1936 года Николая Ежова назначили наркомом внутренних дел СССР. 30 июля 1937-го он подписал приказ №00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». С него началось то, что потом назовут «Ежовщиной», или «Большим террором».

Этот приказ фактически вводил территориально-административную разнарядку на расстрелы. Согласно ему, Куйбышевскому областному управлению НКВД предписывалось расстрелять не менее 1000 человек. Ульяновскому отделению НКВД поручили расстрелять 100 человек.

4 августа 1937 года начальник горотдела НКВД по Ульяновску Коробицин получил секретное письмо от начальника Куйбышевского НКВД майора Панасенко. Этим письмом на Коробицина возлагалась обязанность по организации смертных казней.

Особняк купца Сачкова

Генерал-майор Алексей Бызов, служивший в Симбирской ЧК в 20-е годы, в своих воспоминаниях писал: «В Ульяновске органы почему-то обладали очень непоседливым характером и прямо какой-то манией смены «квартир». Вначале ЧК была размещена в «архиерейском доме», затем некоторое время в женском монастыре, позже в двух одноэтажных домах по улице Московской (ныне Ленина), оттуда ЧК переехала в «Троицкую гостиницу» в одно здание с театром. В «Троицкой гостинице» и закончила своё существование Губчека, превратившись в Губернский отдел ГПУ, который разместился в особняке купца Сачкова, что по улице Л. Толстого».

В 30-е годы УНКВД занимало пять зданий в районе улицы Льва Толстого, в том числе и дом №73 – бывший дом купца Сачкова, спроектированный известным симбирским архитектором Августом Шодэ. Хозяйственный Коробицин оценил в этом красивом здании толстые стены и большие подвалы. Там он и приказал проводить расстрелы, предусмотрительно попросив у областного НКВД грузовую машину, чтобы вывозить трупы.

Ульяновские чекисты перевыполнили план более чем в три раза. К концу 1937 года они расстреляли 347 человек, причем 217 человек - в декабре. 30 декабря, за сутки, они убили 90 человек - явно старались закрыть год с хорошими показателями, а также хотели освободить следующий день для праздника.

Как убивали в СССР

Осталось на удивление много свидетельств о том, что происходило в расстрельных подвалах в последние минуты. Советская власть работу своих палачей скрывала, но о передаче их богатого опыта молодым специалистам заботилась. Наиболее опытные палачи даже читали лекции, некоторые из которых были записаны и сохранились.

Петр Магго, легендарный палач московской ЧК, застреливший с 1917 года до конца 30-х около 10 тысяч человек, рассказывал: «У того, кого ведешь расстреливать, руки обязательно связаны сзади проволокой. Велишь ему следовать вперед, а сам за ним. Где нужно, командуешь «вправо», «влево», пока не выведешь к месту. Там ему дуло к затылку и трррах! И одновременно даешь крепкий пинок под задницу. Чтобы кровь не обрызгала гимнастерку и чтобы жене не пришлось опять ее отстирывать».

Василий Блохин, организовавший Катынский расстрел (лично застрелил около 700 польских офицеров), объяснял: «Опытный палач стреляет в шею, держа ствол косо вверх. Тогда есть вероятность, что пуля выйдет через глаз или рот. Тогда будет только немного крови, в то время как пуля, выстреленная прямо в затылок, приведет к обильному кровотечению — вытекает больше литра крови. Если убивать по 250 человек в день, то уборка помещения становится серьезной проблемой».

Один советский палач в телеинтервью как-то сказал: «Что ни говори, а работа была тяжелая».

Палачи дурели от запаха крови

Убивать ульяновцев тоже было непросто. Областной НКВД вскоре забрал у Коробицина машину, трупы приходилось возить по городу до Стрижова оврага на телегах и санях. Палачи дурели от запаха крови в душном подвале. Выход был найден традиционный - в подвал выдали 10 литров медицинского спирта, и они принялись крепко выпивать в перерывах между партиями приговоренных.

Через год, в 1938-м, звезда Ежова закатится, в 39-м его арестуют (среди обвинений будет и такое - совершал акты мужеложства, действуя в антисоветских и корыстных целях), в 40-м расстреляют (Ежов в подвале запоет «Интернационал»; вряд ли он был такой уж пламенный большевик, скорее всего, до последнего верил, что это проверка). Занявший его место Лаврентий Берия начнет чистку НКВД, многие палачи будут арестованы и дадут показания, благодаря чему мы теперь знаем подробности того, что происходило в Ульяновске в августе-декабре 1937 года.

Сразу бросается в глаза плохая организация процесса забоя людей. И это неудивительно, таких рекордсменов, как Блохин и Магго, в Ульяновске не было: «К участию в исполнении приговоров бывший начальник горотдела Андронов привлек весь оперсостав, часть фельдъегерского и обслуживающего персонала (многие потом на следствии утверждали, что их заставляли угрозами - прим. ред.). В период исполнения приговоров оперативный состав в дневное время вел следствие, а в ночное занимался указанным выше», - говорится в материалах уголовного дела, возбужденного против этого Андронова, возглавившего горотдел в ноябре 1937 года и командовавшего декабрьскими расстрелами (в 1939-м осужден на шесть лет без поражения в правах).

Работая в таком режиме, чекисты отвозили трупы то в Стрижов овраг, то в Репьев овраг, то на место в районе нынешнего моста через Свиягу. Закапывали кое-как, иногда оставались торчать руки и ноги. Есть показания бывшей жительницы города Н.Е. Кожевниковой, которая в 12 лет ходила в Стрижов овраг искать отца. Он был убит выстрелом в висок, когда она его откопала, из глаз потекла кровь.

На территории особняка купца Сачкова тоже был бардак. Иногда убивали не в подвале, а в здании бани, а иногда прямо во дворе и там же закапывали. Из письма председателю КГБ Александру Шелепину от 9 мая 1959 года: «Со слов тов. Романова известен такой факт, когда в 1942 году при копке траншеи под фундамент санпропускника, на территории двора были обнаружены два трупа расстрелянных, на черепах которых имелись пулевые пробоины».

Акт списания израсходованных патронов

Сохранился очень интересный документ тех дней.

В ЖЖ этот акт проанализировали: «Больше всего израсходовано патронов для 7,62-миллиметрового револьвера системы наган - это штатное оружие чекистов. А вот остальные 312 патронов калибров 7,65 мм и 6,35 мм - это пистолетные патроны браунинга: оба этих боеприпаса применялись в малогабаритных, полицейских или карманных пистолетах иностранных систем, обычно того же браунинга или маузера. Такие пистолеты, чаще всего наградные, были и у многих чекистских начальников. Еще под браунинговский патрон 6,35 мм, выпускавшийся с 1934 года (кстати, в том же Ульяновске), был рассчитан пистолет Коровина (ТК), которым тоже оснащали начальствующий состав НКВД. Вряд ли в горотделе НКВД глухо провинциального Ульяновска, где и начсостава всего ничего, могло быть много лиц, обладавших иностранными пистолетами или тем же ТК, - скорее всего, лишь два и было. Даже можно предположить, у кого именно: у сменявших друг друга начальников горотдела НКВД Коробицина и Андронова».

Обращает на себя внимание количество потраченных патронов. Либо каждого в подвале убивали пятью выстрелами, либо нам открыта не вся информация о числе расстрелянных тогда.

Короткая история Петра Башмачникова

Интересных документов опубликовано немало. Вот, например, недолгая история Петра Башмачникова, бывшего владельца веревочного завода, убитого в Димитровграде:

Но было бы ошибкой подумать, что расстреливали только классово чуждых (их к концу 30-х в области осталось немного). С классовостью вообще получилось некрасиво: 135 человек из расстрелянных оказались рабочими, а 115 - советскими служащими. Скорее всего, мели всех подряд, а расстреливали тех, кого удавалось максимально сломать на допросах, остальным давали лет по десять лагерей.

В 1992 году прокурором Ульяновской области было возбуждено уголовное дело о незаконных массовых репрессиях по политическим мотивам в годы сталинизма. Следователь по особо важным делам ульяновской прокуратуры советник юстиции Игорь Шлейкин установил, что сотрудники НКВД «применяли физическое воздействие: избиения, «стойки», когда в течение нескольких часов и суток допрашиваемым не давали спать и принуждали все время стоять, добиваясь самооговора в преступлении».

Тех, кого таким образом удавалось раскрутить на ВМН (название смертной казни в советском уголовном праве - прим. ред.), расстреливали «следующие оперативные работники: Андронов, Балашов, Бочаров, Буранов, Вертянкин, Гринберг, Зотов, Иванов, Иудин, Капочкин, Коробицин, Краснов, Красиков, Кузнецов, Либкнехт, Миронычев, Монин, Молодоженов, Новичков, Осипов, Подольский, Пономарев, Рогов, Родионов, Романов, Семенов, Тарасов, Украдыго, Фадеев, Филатов, Филихин, Хазов, Царьков, Щиганов, Яковлев».

«Посудите сами, товарищ Жданов»

Один из перечисленных - Филихин - в 1939 году написал жалобу на имя секретаря ЦК ВКП(б) Жданова: «Не отдельные изверги-перерожденцы били и давали стойки арестованным, а все, начиная с областного руководства и кончая помощником уполномоченного районного аппарата, и это поощрялось, и внушалось работникам НКВД, что это в данный момент необходимейшее мероприятие в связи с черезвычайными мерами в борьбе с врагами – право-троцкистами, фашистами и другими, так как, мол, цель, то есть уничтожение врагов народа, оправдывает все средства. Вследствие чего эти методы работы считались нормальными».

Чекист Епифанов на вопрос «Сколько вы расстреляли невиновных людей?» ответил: «Все были виновные, я исполнял приговор».

«Мы простые рядовые бойцы, посланные партией на это дело, - писал секретарю ЦК палач Филихин. - Я не жалуюсь, но посудите сами, товарищ Жданов, 18 лучших лет своей жизни я отдал работе в войсках и органах ОГПУ-НКВД. Ни разу в жизни не был на курорте или в доме отдыха. Редкий год пользовался нормальным отпуском. Работал честно и безотказно, укрепляясь мыслью в минуты душевных переживаний, после исполнения приговоров, особенно в описанный период времени, что моя работа необходима нашей партии и Советской власти».

Из письма Филихина мы узнаем профессиональный сленг ульяновских палачей. Как и все люди подобного рода занятий, они избегали называть некоторые вещи своими именами. «Расстрелять» на их жаргоне значило «спустить в подвал».

Подвальные расстрелы первых лет Революции из к/ф «Чекист» 1992 года

Резиденция митрополита

Сегодня внутренний двор особняка купца Сачкова скрывает самый бескомпромиссный забор на улице Железной дивизии.

Здание принадлежит Симбирской митрополии, на запрос 73online.ru на фотосъемку в подвале секретариат ответил: «​После неоднократных перестроек в бывшем особняке купца Сачкова подвалы дома заложены и в настоящее время в них нет доступа».

Известно, что расстрельный дом сегодня занимают покои симбирского митрополита Иосифа. Впрочем, симбирские первосвященники живут здесь, начиная с 90-х, когда владыка Прокл согласился на обмен зданиями между филиалом МГУ (теперь УлГУ) и епархией. Университету отошло здание Духовного училища (ныне - медицинского факультета на ул. К. Либкнехта), епархия получила бывшую партийную гостиницу (руководство Ульяновской области решило устроить в здании НКВД гостевой дом).

Максим Кузнецов

Главное фото: @Ezhoff